Я вчера ошиблась этажом
В здании тридцатой горбольницы
Это ветхий, очень старый дом,
Где скрипят тоскливо половицы
- Как пройти отсюда на массаж?
- Выше. Выше, прямо и направо,
Лестничный пролет. Второй этаж…
За стеклом хирурги-костоправы.
Все не то. А это что за вход?
Осторожно дверцу открываю.
- Девушка, у нас сейчас обход.
Не мешайте! - Я и не мешаю.
- Вы к кому?
- Да, в общем, ни к кому.
- Ах, наверно, Вы из меценатов?
- Из кого? Простите, не пойму.
- Проходите в первую палату!
Ладно, от чего бы не пройти,
Раз уж так активно приглашают?
Господи, куда твои пути
Приведут сегодня? Я не знаю…
В коридоре сумрачная тишь,
Ожиданье придавило плечи.
Вдруг, смотрю, застенчивый малыш
Осторожно вышел мне на встречу.
Года два ему, а, может, три,
Застеснялся... поспешил обратно...
- Стой, хороший мой. Не уходи!
Но мальчонка убежал в палату...
- Девушка, не стойте у дверей!
Проходите, и располагайтесь.
Здесь пятнадцать отказных детей.
Поиграйте с ними. Не стесняйтесь.
- Что сказали вы? Мне не понять.
«Отказных»? Что значит это слово?
- Господи, ну бросила их мать!..
Надо ж быть такою бестолковой!
- Бросила? Как это? - Да вот так!
Вы как будто первый день на свете!
Форменный в нашей стране бардак -
Все мы, в чем-то, брошенные дети.
Надо мной разверзлись небеса -
Как во сне я шла по коридору,
И упрямо горькая слеза
Застилала свет, мешала взору.
Пять кроваток к ряду у стены -
В них лежат трехмесячные крошки.
Дети спят, возможно, видят сны,
Тихо солнце льётся из окошка.
Медленно на цыпочки встаю:
Кто там плачет?
- Ладушка. Проснулась?
Успокойся. Баюшки-баю.
Ах, как сладко-сладко потянулась.
Я беру на руки малыша
- Так, штанишки мокрые. Бывает.
Ну не плачь, - шепчу я, чуть дыша, -
Мы сейчас пеленки поменяем.
- «Доченька» хорошая моя -
Подношу к губам твои ладошки, -
Мама здесь, сегодня мама – я…
Всё по правде, всё не понарошку.
Девочка глядит в мои глаза,
И в улыбке растянулся ротик.
Я молчу, не знаю, что сказать.
Робко глажу спинку и животик.
Маленькими ручками дитя
Обхватило вдруг меня за шею,
И прильнуло с нежностью, любя.
Я собою больше не владею…
Не могу сдержать горячих слёз,
Поправляя сбитую подушку,
Задаю бессмысленный вопрос:
Где же мать - беспечная кукушка?
Милая, ну, как же ты могла?!!!
Как? Ребенка подарила миру,
Чтоб затем, лишив его тепла,
Укатить транзитным пассажиром?
Не виню... Поверишь??? Видит Бог!
Знаю все о женской трудной доле.
Мир безумен, мир порой жесток.
Сердце разрывается от боли.
Вот вошел в палату карапуз,
Ножками едва передвигая:
- Стоп! Не падать! Господи Иисус!
Что мне делать с вами? Я не знаю…
Сколько здесь печальных добрых глаз!
Как согреть вас всех? Помилуй, Боже!
- Я иду, бегу к тебе, сейчас.
- Как его зовут? - Его? Сережа.
- Ну, Сергунька. Ты уже большой.
Нам ходить давно пора учиться!
Дай мне ручку. Шаг. Теперь второй.
Так. Еще. А ну-ка не лениться!
Молодец! Серега, ты герой!
Скоро будешь бегать - не догонишь!
Леночка, не плакать. Я с тобой.
Не вертись! - бутылочку уронишь.
Пей, моя родная, молочко,
Подрастай, и будь всегда здорова.
Знаю-знаю, это не легко.
Ну-ка пей! - уважь труды коровы.
Я вчера ошиблась этажом
В здании тридцатой горбольницы.
Ночь. Гроза. И первый майский гром.
Мне сегодня слишком плохо спится…
